У сестры трое детей. В сезон ОРВИ она из больниц не вылезает: один заболеет, остальных заразит — всё, здравствуй, стационар. Как у любой ответственной матери, у Юли есть собранная сумка, она же тревожный чемоданчик на случай болячек. Именно с этой сумкой она попросила увезти её семейство в больницу.

Участковый педиатр дал ей направление на госпитализацию и вежливо предложил вызвать скорую для доставки трёх шалопаев в медицинское учреждение.

— Нет, что Вы! Мы сами! Вдруг кому-то помощь понадобится, а карет свободных не будет. Сами уедем! — распереживалась Юля и позвонила мне.

Зная о повышенной шилопопости племяшей, я купила фрукты, соки и печенье. Пусть лучше жуют во время дороги, чем пытаются на ходу выскочить из машины или одарить друг друга очередной порцией тумаков.

— Наташ, унесёшь сумку, ладно? — попросила меня Юля, пытаясь обуть сбегающих детей.

Сумка… Ха! Не сумка, а сумища! Тяжеленная бездонная сумчища! Которая еле-еле влезла в багажник.

— Едем? — обречённо спросила я, когда племяшки гуськом вывалились из подъезда и стали разбегаться кто куда.

— Едем!

В дороге, когда притихшие дети исподтишка мутузили друг друга в попытке поделить последнюю печенюху, Юля позвонила мужу:

— Адрес скинула, бери отгулы и приезжай! — скомандовала она и поведала мне о милой семейной традиции — лежать в больнице всей семьёй: — Я одна даже в туалет сходить не могу! А процедуры? Пока одного посадишь, остальные дёру дадут. Нет-нет, я не самоубийца — в одну каску с этими варварами лежать!

Когда я припарковалась около приёмного отделения, меня даже потряхивать начало от накатившего облегчения: ещё чуть-чуть и всё закончится! Мысленно я обещала себе вознаграждение за пережитый стресс — любимое мороженое и запрещённые эклеры.

— Наташ, а сходишь с нами? Я пока вещи разберу, кровати застелю! — смущаясь, попросила сестра.

К эклерам я добавила тортик и дала зарок: никаких детей в обозримом будущем!

Юле выделили отдельную палату, привезли кроватку для младшей дочки, сдвинули кровати для старших детей.

— Муж приедет, мы все вместе лежать будем! — предупредила Юля медсестру.

— Помню-помню! — зло зыркнула дама в белом халате, на миг даже показалось, что волосы на её голове встали дыбом и пошевелились.

Юля разбирала вещи, пока дети обживались на новом месте: старший ковырял градусником в розетке, младшая облизывала колёсико кровати, средний проверял матрас на прочность, с усердием и весёлым гоготом прыгая на больничной койке.

— А ну-ка, ша! — гаркнула Юля и принялась собачить на скотч весёленькие занавески.

Дети смирно сбились в кучку, готова голову на отсечение дать — в обсуждении дальнейшего поведения и избрания новой тактики по курощению матери.

— Я пойду, а? — я даже смогла пустить слезу.

— А ты в магазин не сходишь? Что-то я бумагу туалетную никак не найду!

К бумаге добавился внушительный список: от одноразовых пелёнок до упаковки носовых платков. Я закивала, как китайский болванчик, и пообещала достать и приволочь даже луну с неба, если это хоть на секунду приблизит меня к долгожданному бегству из пристанища больных и несчастных.

Медсестра неодобрительно покосилась на меня, маленькими шажками семенящую по направлению к палате и сгибающуюся под тяжестью пакетов. Место временного пребывания, то бишь больничную палату, я не узнала: занавески в цветочек, на кроватях цветастые простынки, на подоконнике цветок в горшке, где только она его добыла?

— Спасибо, Натуль! Ну всё: да здравствует отпуск! — улыбнулась она и принялась разбирать пакеты.

— Отпуск?

— Он самый! Муж вечно на работе, я одна с этими террористами! А тут и в душ можно спокойно сходить, и в туалет дети долбиться не будут, и даже книжку почитаю! Ой, скорей бы наш папа приехал! — радостно суетилась Юля.

Я уехала домой, в очередной раз убедившись — никаких детей! Что это за счастье такое, когда совместное пребывание с мужем и детьми в больнице считается отпуском? Чур меня!